Ильшат Рахимбай: «Я стал бесстрашнее»

— Сколько лет ты занимаешься режиссурой, много ли работ в твоем портфолио?

— Занимаюсь режиссурой начиная с учебы — получается, 15 лет. В портфолио три короткометражных игровых фильма, около четырех документальных фильмов и две полнометражные режиссерские работы. А ещё около 25 клипов и два свадебных видео — из прошлой жизни, можно сказать.

— В интернетах пишут, что изначально фильмом «Микулай» должны были заниматься люди постарше, но в итоге работу доверили молодежи. Это правда? Получается, ты не выбирал сценарий, а сценарий выбрал тебя?

— Да, так и получилось. Заняться фильмом меня пригласили актер Рамиль Тухватуллин и драматург Мансур Гилязов, автор первоисточника пьесы. Именно у них впервые возникла идея снять по ней фильм, Рамиль Тухватуллин должен был продюсировать и играть в нём главную роль. Но в определенный момент он то ли расхотел, то ли не успевал по времени — в итоге Мансур Гилязов дал мне полный карт-бланш и сказал, что я могу делать с пьесой всё, что захочу. А я, честно сказать, только этого и ждал. Потому что у меня в голове уже была очень понятная картина по масштабу, по тому, как это реализовать — «движок» подключился и процессы пошли.

— Почему была выбрана именно эта пьеса из репертуара Альметьевского театра? Почему не что-то более популярное из Камаловского, например? 

— Пьесу выбирал не я. Мне Мансур Гилязов отправил ее почитать, сказав, что это может быть снято. После прочтения я понял, что это действительно чисто кинематографическое произведение, «золотая жила». В пьесе было абсолютно всё для экранизации, а такое встречается редко. Всё очень удачно сложилось, чтобы это брать и делать. С остальными татарскими спектаклями такое стечение обстоятельств бывает крайне редко, если мы говорим про серьезную экранизацию.

Хотя в Камаловском театре тоже есть несколько произведений, которые я держу в уме. Например, «Зәңгәр шәл», который я однажды хотел превратить в современный мюзикл, и «Тормышмы бу?» Айдара Заббарова, который по эпохе меня очень сильно вдохновляет. Но я понимаю, насколько дорогим получится такой проект, если делать его качественно. Возможно, эти произведения пока ждут своего часа.

– Все-таки «Микулай» — супермасштабный и грандиозный проект. Наверняка у тебя были наставники, старшие помощники? К каким советам прислушивался, а какие игнорировал?

— Вообще вся моя жизнь состоит из советов наставников, где-то — из интуиции, из дерзости, всё про баланс между этими тремя составляющими. Если говорить про «Микулай», то большую роль здесь сыграла встреча с Тимуром Бекмамбетовым на одном из этапов разработки сценария, где он посоветовал делать жанровое кино, а не фестивальную артхаусную драму.

Главным наставником этой истории, главным двигателем является Мансур Гилязов. Также Виктор Иванович Сухоруков, который давал очень много советов по своей игре и тому, что происходило в кадре, мы ко всем этим советам прислушивались. Это и министр культуры РТ Ирада Хафизяновна Аюпова, которая была с нами рядом с самого начала, еще с момента обдумывания сюжета сценария, и мы до конца съемок держали с ней связь. Есть и товарищи, друзья, которые меня очень сильно прокачивали с точки зрения знаний, по каким-то психологическим моментам, взаимодействию с собой, с реальностью, большими проектами.

— В сети пишут, что были проблемы с финансированием из-за присутствия эротических сцен в фильме. Действительно ли это так? В целом, как оцениваешь важность и значимость наличия таких сцен в картине? Почему они были необходимы?

— Да, думаю, недостаток финансирования был в том числе из-за этого. Наверное, у инвесторов было другое понимание, что должно быть на экране — что-то более «правильное», татарстанское, местечковое… Но для меня не было бы бóльшей трагедии, если бы этот фильм пропал на полках не увиденным, не оцененным. Для меня выбор был такой — сделать честное искреннее кино с реальными проблемами героя, с настоящей психологией и присущим этому визуалом, исходящим от сюжета и его психологизма, или не делать ничего. Да, наверное, можно было бы получить больше денег и сделать что-то более ожидаемое, но мне это было бы неинтересно. Для меня важна искренность, когда на экране правда — думаю, кино должно быть исключительно только таким. Других вариантов не могу рассматривать.

Эротические сцены в фильме сделаны не триггера ради, не для того, чтобы удержать внимание зрителя. Если вы даже поверхностно пройдетесь по сценарию, то отчетливо поймете, почему эти сцены присутствуют в фильме. Они очень глубоко привязаны к главной трагедии героя.

— Правда, что оператором фильма был человек, снимавший все клипы Моргенштерна*? Это случайность или осознанный выбор?

— Да, оператором выступил Юра Данилов, оператор из Казани, мы учились вместе. Так случилось, то оператор Айдар Шарипов, с которым мы снимали предыдущий фильм, ушел на другой проект. Мы не знали, что делать, а Юре не звонили — думали, у него всё забито. Он человек востребованный в индустрии не только в России, а во всем мире, у него проекты все серьезные, расписаны на два года вперед. Да, он работал с Тимати, Моргенштерном, Егором Кридом. В определенный момент я ему все-таки позвонил «наугад», не будучи уверенным, что что-то может получится. Но оказалось, что именно к тому моменту он устал от этой всей коммерции, рекламы, клипов и хотел снять что-то для души — что-то, что останется на дольше, чем на один день. Он сразу же купил билеты, прилетел в Казань, мы тут же поехали с ним в деревню. Это должно было случиться, конечно.

И Юра сделал прекрасную «картинку». То, что люди верят в это кино, в то, что происходит на экране — это огромный труд оператора. Потому что всё, что мы подготовили до него — всех актеров, реквизит и художку, декорациии — всё можно было испортить камерой. Но Юрий сделал ровно наоборот: он возвысил это до такой правды, о которой можно было только мечтать. И несмотря на то, что фильм сложный, по сюжету местами даже невероятный, благодаря «картинке» необходимый «гипноз» происходит.

— Пишут, что для съемок фильма пьесу Мансура Гилязова сильно переделали. Кто предлагал и вносил эти правки? И как Гилязов отнесся к этим переделкам?

— Да, пьеса переделана, потому что кинозаконы требуют абсолютно другого подхода к материалу. Можно было бы не переделывать, второй или первый вариант сценария был очень похожим на саму пьесу, там сюжет был более линейный. Но потом мы поняли, что у нас в руках огромные возможности кинематографа, которые позволяют добавить новые слои, новых героев. И мы начали работать с материалом, постоянно его улучшая. Это и стало главным принципом «переделок» — мы меняли пьесу, только усиливая ее, добавляя новые смыслы, а не просто так редактировали. Гилязов относился ко всем переделкам абсолютно адекватно, от него не было никакой критики и негатива в сторону сценаристов. Потому что основа пьесы осталась, просто кинематограф добавил свои моменты и углубления. И мы получили ещё более сильное произведение. 

Гульнара Ахметова и Александр Иванов — сценаристы фильма, с которыми мы вместе проделали этот путь. И, конечно, Тимур Бекмамбетов, который на определенных этапах внес очень мощные штрихи в виде сильных поворотов, переделки финала и добавления новых героев. 

— Известно, что для реализации проекта пришлось прибегнуть к краудфандингу. Как оцениваешь этот опыт? Остались ли довольны те, кто вложился в создание фильма?

— Краудфандинг — несомненно, вещь очень хорошая, притом с точки зрения не только материальных возможностей. Понятное дело, что мы не могли собрать таким образом пять или десять миллионов, мы поставили цель в полтора миллиона — это была для меня более или менее адекватная сумма, которую было реально собрать за определенное время. Если ставить больше — два, три, четыре миллиона — люди бы психологически осознавали, что это нереализуемо, и не смогли бы с такой охотой помогать фильму.

Мы собрали почти полную сумму, но самое главное, что дал нам краудфандинг — с его помощью о фильме узнало много людей. Именно с этого начался активный маркетинг и проверка, насколько твой проект нужен миру, на правильном ли ты пути, насколько твой продукт отвечает ожиданиям зрителей.

Все, кто вложился в создание фильма, по крайней мере те, кто покупали билеты, точно остались довольны, так как они увидели конечный продукт — результат своих вложений, который доставил им удовольствие. Многие говорили, что для них не сошлись ожидание и реальность — продукт оказался намного круче, чем они ожидали.

— В рецензии на сайте газеты «Московский комсомолец» приводится твоя цитата о том, что ты изменился за время съемок, и что тебя даже перестали узнавать люди. Это правда? Расскажи, пожалуйста подробнее.

— Самое главное изменение во мне связано с тем, что во время съемок «Микулая» мне наконец пришлось взять такой объем ответственности за проект, людей, деньги, за себя, за сценарий и всё происходящее, что наконец-то произошел момент «инициации», взросления. Я стал намного бесстрашнее, научился относиться к работе еще ответственнее. Работа с такими актерами, как Сухоруков, общение с Бекмамбетовым, московскими продюсерами — это не может не иметь влияния, идет непрерывный рост, ты понимаешь, что тебе нужно взять себя в руки. Происходят те качественные изменения, которые начинают влиять на твою жизнь — начинаешь видеть новые возможности в мире, в своей профессии, в людях, с которыми ты много лет общался. Смело прыгаешь в эту бездну с полным доверием к богу, и начинают происходить чудеса.

— Будешь ли еще работать с Татарстаном, или уедешь в Москву снимать фильмы на федеральном уровне? Уже поступают какие-то крутые предложения?

— Сейчас, после проекта «Микулай» я уже не вижу никаких причин уезжать из Татарстана в другие большие города. Потому что этот опыт доказал в первую очередь мне, а возможно, ещё кому-то, что можно жить здесь и творить вообще всё, что ты хочешь — просто нужно быть храбрее, умнее и сильнее. Это Джунгли, где выживает сильнейший — нужно работать над собой внешне и внутренне, искать для себя комфортное место. Казань и Татарстан — то место, которое, на мой взгляд, еще не превратилось в «черную дыру» — здесь еще есть баланс между природой, искренностью, между «кредитом», который запрашивают большие города.

Москва для меня — абсолютная «черная дыра», которая засасывает энергию, где ты чутка сходишь с ума. Живешь, можешь работать, но вот эта искренность, честность по отношению к своей в работе, чувство, что ты выполняешь свою миссию… Там тебе надо прилагать намного больше усилий, чтобы услышать себя. А Казань сохраняет удивительную мистическую силу, которая тебя вдохновляет, дает силы, при этом не слишком много забирает взамен. Здесь ты можешь быть собой, люди и все двери открыты — можно войти в любой кабинет, пообщаться. Здесь столько возможностей, которые мы еще абсолютно не использовали — я могу говорить об этом уверенно.

Мне кажется, Татарстан и другие регионы России хранят такое количество нерассказанных историй, мифологии, сказок, книг, работ писателей и художников, и собирая их можно создавать невероятные вещи, которые будут понятны людям на всей планете. Татарстан точно хранит много таких историй, с которыми можно выйти на диалог со всем миром, и это очень круто.

Если говорить о планах на будущее, то следующий проект должен быть однозначно круче предыдущего — назад пути нет, и уже нет права делать хуже с точки зрения искренности, честности, масштаба, движения. Не для того, чтобы кому-то что-то доказать, а потому что мы поняли, что это реально. Просто веселиться, снимать крутое мировое кино здесь, в Татарстане — все возможности для этого есть.

*Минюст РФ признал Моргенштерна иноагентом

Фото: Фильм «Микулай» во «ВКонтакте»